В Башкортостане экс‑глава Госкоммолодёжи Яна Гайдук получила 3,5 года колонии общего режима за превышение должностных полномочий. Её лишили права занимать государственные посты на 2,5 года  . Речь об объекте культурного наследия — «Доме Костерина и Черникова» в Уфе, здании в стиле русского модерна, где располагались штаб Колчака и политотдел Фурманова.

Тысячи тел. Сотни имён. Одна яма. Это не поэтическая метафора. Это — реальность Нового Донского кладбища в Москве, куда с 1930-х годов свозили и сжигали тела жертв сталинского террора. Там же — «невостребованные прахи» тех, кого стерли не только физически, но и исторически. Людей, которых нельзя вспомнить вслух. Потому что они — неудобные. Потому что они — были собой.

Власти любят говорить о «сохранении традиций», но за громкими словами часто прячется политика вытеснения, когда одни практики подменяются другими, а потомки уже не знают, что их предки имели свои, не менее ценные, формы быта и мировоззрения. Так происходит и с башкирской культурой очищения. Сегодня нам навязывают «русскую баню» как универсальный стандарт, а между тем у башкортов была своя коренная и ничуть не менее эффективная  система гигиены, оздоровления и ритуальной чистоты.

Историю сопротивления часто пишут не те, кто сражался, а те, кто запрещал даже думать о сражении. До конца XIX века Московское государство, а затем и Российская империя, последовательно запрещали мокшанам и многим другим коренным народам иметь свои кузницы. Причина проста и одновременно устрашающа: кузнецы могли ковать не только серпы и плуги, но и копья, мечи, ножи — всё то, что могло стать орудием восстания.

Нет ничего более обнажающего последствия колониальной травмы, чем страх человека перед родным языком. В Бурятии это проявляется особенно остро: бурятский язык, язык предков, воспринимается как нечто чужеродное, трудное, почти враждебное. Люди боятся к нему прикоснуться, как будто это не часть их самих, а навязанная повинность.

На премии телеканала «МУЗ-ТВ» в Уфе 8 июня, которую многие ждали как площадку для поддержки локальных артистов, внимание вновь сместилось в сторону давно известных, но утративших актуальность исполнителей. Одним из таких «гвоздей программы» стал Дима Билан — кумир эпохи «нулевых», чьё возвращение в центр внимания сопровождалось не столько творческой новизной, сколько сценическим эпатажем. Он исполнил этно-трек группы AY YOLA, но не в оригинале, а в русскоязычной адаптации, и даже устроил своеобразный перформанс, эффектно сбросив часть одежды прямо на сцене.

30 июня в Сыктывкаре прекратит работу Финно-угорский культурный центр России — учреждение, которое когда-то символизировало попытку Москвы выстроить диалог с коренными народами северо-западных регионов. Центр проработал 18 лет и был создан в 2006 году по личному поручению Владимира Путина после его визита в Коми. Сегодня эта история завершена. Все сотрудники предупреждены об увольнении. Ценные экспонаты, архивы, документация — всё готовят к отправке в столицу.

Власти России заявляют, что памятник Салавату Юлаеву якобы отправят на реставрацию.

“Возраст памятника, его технологические особенности и погодные явления привели к тому, что он требует реставрации”, — заявил глава Башкортостана Радий Хабиров.

Эту историю рассказал в 1980-х один пожилой татарин, фронтовик. Он тогда уже не носил форму, говорил тихо, без пафоса, но его рассказ — это разрез эпохи, момент, в котором переплелись правда войны и правда культуры. Не та, что в бронзе и школьных учебниках. А настоящая, телесная, уязвимая — и потому неудобная.

В Уфе разгорается, казалось бы, незначительный спор — выбор названия для новой площади на набережной реки Агидель, напротив Монумента Дружбы. Однако за этим выбором скрываются глубокие вопросы идентичности, языка и межнациональных отношений. 

Сегодня мы вспоминаем Валентина Христофоровича Декина (Колумба) — поэта, который жил между двумя мирами. С одной стороны — красные флаги, лозунги и обязательные песни о Ленине. С другой — тихие леса Марий Эл, реки, где звенит весенняя вода, и старинные марийские песни, звучащие глубоко в сердце народа.

Сегодня очередная годовщина со дня рождения Габдуллы Тукая, великого татарского поэта, символа национального сопротивления и борьбы за достоинство своего народа.

Тукай стал основателем современной татарской литературы и языка. Он достиг очень многого, несмотря на невероятные препятствия — дискриминацию, унижение, лишения, с которыми сталкивались татары в Российской империи. Его творчество стало кодом выживания, утверждением самости народа, который пытались стереть с лица истории.

Мордовия обошла Москву по знанию русской литературы. Потому что свою развивать не дают. 

Недавно прошёл конкурс учебников, и среди 600 методических пособий от более чем 200 вузов победил учебник «История русской литературы ХХ века», созданный преподавателями филологического факультета МГУ имени Огарёва. Учебник разработали в Мордовии — регионе, где местная наука и культура живут за счёт республиканского бюджета. То есть за деньги жителей Мордовии.

Сегодня — День эрзянского языка.

И это не просто праздник слова. Это день сопротивления. День памяти о борьбе. День надежды на будущее.

Эрзянский язык — не просто способ общения. Это голос народа, который веками пытались заставить замолчать. Его запрещали, унижали, высмеивали, называли «ненужным». Его пытались растворить в великодержавном «русском мире», где нет места самобытности, где любой другой голос — угроза.

Иногда песня становится не просто хитом, а культурным манифестом. Именно такой эффект произвело новое произведение этно-группы Ay Yola — композиция “Homay”, основанная на легендарном башкирском эпосе “Урал-батыр”. За сутки она разлетелась по тюркскому миру — от Алтая до Анатолии, вызвав всплеск гордости, ностальгии и вдохновения. Песня рассказывает о небесной девушке Хумай, дочери Самрау — царя птиц, и о борьбе света с тьмой, добра со злом.