Кто прошлое помянет, тому правда не нужна?

«Завоевание Поволжья? Да это было давно, чего вы всё поминаете». Эту фразу можно услышать от любого российского обывателя, когда заходит речь о трагической истории коренных народов региона. И в ней — суть всей имперской логики. Забудьте, мол, как вас покоряли, сжигали ваши города, запрещали языки, ссылали предков. Пора бы «вписаться» в «общую историю». Только почему-то забывать велят исключительно побеждённым.

Русские, например, не забывают Великую Отечественную. И, несмотря на то что прошло почти 80 лет, эта тема — до сих пор основа всей государственной пропаганды. Война с гитлеровской Германией — якорь русской идентичности, повод для парадов, орденов и вечного права «быть правыми всегда». Но когда речь заходит о завоеваниях самих русских (особенно тех, что принесли смерть и рабство целым народам), начинается торг с памятью: «Ну это ж было давно», «а кто сейчас не колонизировал», «зато дороги построили».

Но память не по расписанию. Она не выбирает удобный момент и не спрашивает разрешения. Для чувашей, башкир, татар, удмуртов, мордвы, марийцев и других народов это не просто «исторический эпизод». Это сломанные судьбы, уничтоженные столицы, стертые с лица земли храмы и школы. Это страх говорить на родном языке. Это жизнь под флагом другого народа, в культуре, которая утверждает, что именно она — «норма».

«Кто прошлое помянет, тому глаз вон», — любят повторять российские шовинисты. Этой фразе десятки, если не сотни лет. И она никогда не была метафорой. В былые времена это было буквально угрозой: вспомнишь своё прошлое — лишишься глаза, языка, жизни. В колониальных империях всегда так: память — оружие. У народа, который помнит, есть сила. А у того, кто забывает — только покорность.

Когда русские требуют «забыть прошлое» — это не просьба. Это приказ. Это очередной этап оккупации. Только не физической, а символической. Стереть память, навязать другую идентичность, переписать учебники, заменить названия улиц, построить «русские музеи» на чувашской земле. И сказать: «Вот теперь у нас одна история».

Но никакая империя не имеет права требовать забвения. Память — это не каприз. Это условие выживания. Это право быть собой. И если кто-то утверждает, что «прошлое не важно» — значит, он готов повторить его снова. Только уже с другим народом, в другой форме, но с тем же итогом.

Не забываем. Не прощаем. И не позволим больше делать вид, что всё было иначе.