Как Москва боялась мечей  коренных народов

Историю сопротивления часто пишут не те, кто сражался, а те, кто запрещал даже думать о сражении. До конца XIX века Московское государство, а затем и Российская империя, последовательно запрещали мокшанам и многим другим коренным народам иметь свои кузницы. Причина проста и одновременно устрашающа: кузнецы могли ковать не только серпы и плуги, но и копья, мечи, ножи — всё то, что могло стать орудием восстания.

Империя не боялась слов, песен или ритуалов, она боялась железа. Потому что железо в руках порабощённого народа — это напоминание, что колени можно выпрямить.

Только с распространением огнестрельного оружия, когда простое железо уже не представляло угрозы регулярной армии, запрет постепенно смягчили. Но сам факт его существования на протяжении веков — это один из множества эпизодов целенаправленного уничтожения субъектности коренных народов. Москва строила империю не только на крови, но и на страхе. На запрете. На сломанной культуре.

Такая практика не изобретение России, но и не оправдание для неё.

В колониальной Японии айнам, коренному народу Хоккайдо, запрещали держать больше одного железного ножа на всё село. Этот нож должен был быть прикован цепью к валуну — символ покорности и немоты. Не потому что айны были опасны, а потому что японские солдаты чувствовали себя уязвимыми на земле, которая им не принадлежала.

Спартанцы — один из символов милитаризма — жили в постоянной тревоге. Илоты, порабощённый народ, численно многократно превосходили их. Поэтому спартанских юношей обучали убивать илотов ради практики и устрашения. Чтобы уменьшить их численность. Чтобы держать страх под кожей. Потому что знали: одна искра — и раб восстанет

Точно так же действовала и действует Россия. Там, где не хватает русского большинства, она строит школы без родного языка, запрещает национальные символы, закрывает локальные культурные центры, перекраивает учебники, называет земли «ничейными» и «освоенными» ею, вырывает корни.

Сегодня это делается по-другому: вместо запрета на кузницы — запрет на преподавание языков, аресты активистов, уничтожение фольклорных ансамблей, отбор культурных зданий, переименование улиц и городов.

Но суть та же: чтобы нас стало меньше. Чтобы никто не смог выковать даже метафорический нож. Чтобы не осталось ни тех, кто помнит, ни тех, кто сможет передать. Чтобы можно было спокойно поставить памятник захватчику на месте разрушенного дома нашего предка.

И если мы сегодня не станем кузнецами своей памяти, завтра от нас не останется даже пепла.