Татарстан без голоса: цена «развития» по-русски

На днях Владимир Путин снова решил рассказать стране и миру, чем он гордится. Цитируем дословно:

«Татарстан и Казань — это очень хорошие примеры взаимодействия и хорошего развития между представителями различных культур, различных религий. Там и православные церкви, и мечети рядом друг с другом. Люди ходят друг к другу в гости. Отмечают праздники друг друга как общие».

Звучит как идиллия. Как будто Казань — столица эталонной межнациональной гармонии, пример того, как «разные, но единые» могут жить счастливо в лоне Российской Федерации. Только вот за всей этой «многонациональной сказкой» прячется другая, куда более жестокая и циничная реальность.

Казань — витрина, а не город свободы

То, чем так гордится Путин, — это не живой организм, а потёмкинская конструкция. Город фасадов, стекла и плитки, вылизанный центр и глянцевая картинка, созданная не для жителей, а для туристов, федеральных каналов и самих кремлёвских чиновников. Всё, что не вписывается в эту картинку — вычищается, подавляется, лишается голоса.

Культурная и языковая ассимиляция в Татарстане давно стала системной практикой. Татарский язык вытеснен из школ. Татарская культура сведена к фольклору на праздниках. История — переписана в угоду имперскому нарративу. Казанские СМИ, образовательные программы, даже официальные праздники — всё работает по лекалам центра. Татарстан — больше не субъект. Он объект. Витрина. Манекен.

Толерантность как удобная декорация

«Мечети и церкви стоят рядом» — говорит Путин. 

Только забывает уточнить: татарская мечеть молчит. Молчит о репрессиях. О том, что называть себя «татарским активистом» — значит попасть под надзор. О том, что самостоятельная татарская политика зачищена до нуля.

Казань преподносится как образец гармонии, но за этой «гармонией» — десятилетия целенаправленного ослабления татарской субъектности. Всё национальное — под контролем. Всё инакомыслящее — под угрозой.

Не развитие, а дрессировка

Путин не гордится Казанью как татарским городом. Он гордится тем, что от неё осталось после десятилетий имперской дрессировки. Казанью, которая подчинилась. Казанью, которая стала «примером». Примером того, как можно украсить покорность и назвать это мультикультурностью.

Это не город, в котором татары говорят «мы». Это город, где за слово «мы» может прилететь административка, уголовка или просто «профбеседа». Это город, в котором вместо живого татарского голоса звучит выученное «всё хорошо, мы едины».

Искажённый дом

Настоящий дом татарского народа — это не вылизанная площадь с флагами Российской Федерации. Это не пространство, где ты можешь говорить на своём языке — только если получишь одобрение сверху. Настоящий дом — это место, где ты сам решаешь, как жить, что помнить, как называть себя и кто ты есть.

А Казань сегодня — не дом. Это комната, в которой тебя снимают для новостного репортажа, а потом закрывают дверь снаружи. Это лаборатория, где проверяют, сколько идентичности можно вырезать, прежде чем человек всё ещё будет улыбаться в камеру.

Так чем же гордится Путин?

Он гордится не Казанью. Он гордится своей версией Казани — той, которую подчинили, обескровили, отреставрировали и поставили в витрину. Это не гордость за народ. Это гордость за собственную власть над ним.

А нам остаётся одно: разрушить витрину и построить дом заново — на своих условиях, на своём языке, с памятью, а не её имитацией.