Лицо в окошке

Ну, с украинцами — это понятно! Им деваться некуда: или уничтожат их страну с ними вместе, или «поручат» третьестепенную роль вспомогательного народа в русской империи — на северах нефть качать или за тридевять земель на войне гибнуть, защищая «рубежи родины». Выбор, как говорится, тот ещё! Наш вон, один идейный фашист, Лев Вершинин, просто всё разъяснил: война, чтоб убить как можно больше украинцев детородного возраста и извести украинский стержень — свободолюбие и своеволие. Они, подлецы, всегда старались отвертеться от подчинения — от крепостного права, от колхозов, от «советов». Упирались, хитрили, убегали, воевали… Как писал Эдуард Багрицкий: «Раньше шли мы в запорожцы, а теперь в бандиты!» Это он про 20-е гг. прошлого века писал, характеризуя сопротивление «хохлов» большевицкой оккупации.

Короче говоря, укропы «рятуют» (спасают) свою шкуру — свою жизнь и свободу. Гибнут, страдают, вертятся, как уж под вилами, но терпят и не хотят идти «под руку московского царя», как без малого 400 лет назад. Несут потери и жертвы. Сами они слабо верят словам своего президента о 31 тысяче погибших, подозревают, что больше… Но не сдаются. Своих погибших они встречают, становясь на колени.

У нас всё немного не так. У нас как-то казённо-патриотически, по указке сверху, что чувствуется и проявляется на каждом шагу.

Война идёт уже третий год, по разным подсчётам российские потери составляют от 150 до 400 с лишним тысяч. Вероятно, в этом нет противоречия, первая цифра — скорее всего, это убитые, а вторая — общие потери: убитые, раненые, покалеченные… Выстраивая причинно-следственную цепочку, легко можно согласиться с таким порядком чисел. Российская военная наука, стратегия и тактические приёмы не особенно изменились за последние сто лет. Вспомните хотя бы наши военные лозунги:

·         «Ни шагу назад!» — ну да, какое там «назад», когда там как не НКВД, так чеченцы;

·         «Взять любой ценой!», «Мы за ценой не постоим!» — цена — это людишки, которых никто считать не собирается;

·         «За Бога, царя и отечество!», «За родину, за Сталина!» «За православную Россию, против НАТО и Гейропы!» — короче говоря, «за Империю». За холодную, равнодушную и жестокую мачеху, посылающую на смерть своих обманутых и одураченных пасынков. Для сохранения себя самой, своего величия и блеска.

Под такими флагами и транспарантами идут наши солдаты штурмовать в лоб украинские позиции. Сначала идут те, кого «числом поболе и ценою подешевле» — зеки и мобики, разные штрафники — называются «отряды обнаружения противника». Потом, когда нащупают своими телами укроповские огневые точки и вызовут артобстрел по окопам противника, посылают «спецов». Но это неравенство, между первыми и вторыми, оно условное и обеспечить надёжное продолжение жизни «спецов» не может — спецы тоже гибнут. Повезло тебе сегодня, но завтра новая атака, а потом ещё и ещё… Вон у «укронацистов» на противоположном от Херсона берегу Днепра горстка морпехов засела, а наши ничего сделать не могут уже несколько месяцев. Уже и супербомбами с самолётов их обрабатывали, и артиллерией, и газами, и беспрерывными атаками, уже и Шойгу Путину рапортовал, что зачистили плацдарм… А укропы потом вылазят из всех щелей и убивают наших воинов. Наших там — сорокатысячная группировка, и украинский плацдарм им — как заноза в заднице, а просто так не выковырнешь. Непрерывные атаки приносят лишь непрерывный поток российских убитых и раненых.

А ведь есть ещё дураки-командиры, выстраивающие своих подчинённых на плацу для какой-то цели: нравоучений, накачки, раздачи указаний или ещё чего… Но тут прилетает укроповский хаймерс и уносит жизни нескольких десятков наших земляков за раз! А через пару-тройку дней эта трагикомическая ситуация повторяется. Да-да, так и есть, поверьте.

По-разному на войне можно превратиться из убийцы в убитого, в мёртвое тело, которое, хорошо если подберут и отправят домой, а то ведь так и будет гнить в посадке или на не паханом уже два года украинском поле.

Февраль 2024 года стал рекордным по числу убитых российских солдат: примерно 983 в день. И неудивительно! А как вы думали, «брали» Авдеевку, спеша отрапортовать к выборам президента? А вот так и штурмовали, накатывая волна за волной и не считаясь с потерями.

А что потом? Что после? Как же попадают домой тела военнослужащих ВС РФ, погибших на войне?

Скорбный путь начинается так… Вначале тело везут в ростовский центр опознания погибших, расположенный в морге военного госпиталя. Это сортировочный центр, там работают представители всех соединений, принимающих участие в боевых действиях. Упомянутый морг — это не помещение с холодильников в военной больнице, это громадный ангар с многочисленными рядами бренных останков на полу. Нужно опознать и подготовить к отправке тело, затем связаться с воинской частью, оповестить для выделения сопровождающих.

Подготовка тела включает в себя переодевание в чистую воинскую форму, «марафет» лица, чтобы покойный выглядел не так ужасно и чтоб родные могли его узнать, заглянув через маленькое окошко. После этих процедур останки запаивают в цинковый ящик, помещают цинковый в деревянный, подписывают и готовят к погрузке.

Приедет командированный из части офицер или контрактник, получит документы и личные вещи погибшего, «орден мужества», документы для захоронения и ждёт, когда назначат рейс. Перед погрузкой — инструктаж от начальника центра. Потом сама погрузка в ИЛ и отправка в областной центр, где тело встретит военком, поможет с транспортом до родного села/посёлка/города погибшего, с организацией и проведением похоронного ритуала.

Рейсы ИЛов идут из Ростова регулярно, в каждый грузят десятки цинковых гробов, под завязку заполняя «борт». Сопровождающих тоже человек 60-80, самолёт летит на восток до самого Владивостока, делая посадки в областных центрах.

На месте, в разговоре с родными, после дежурных фраз, им скажут, что их сын/брат/отец был убит выстрелом снайпера в голову и перед смертью не мучился. Этому не все верят… В такие моменты ценность пафосных формулировок очень сильно девальвируется, вылазит наружу ложность и дешевизна пропаганды, цинизм властей. Иногда случаются истерики и недоверие к военным, доставившим тело, доходит до вскрытия гроба. Пилят цинковый ящик болгаркой, чтоб удостовериться, нет ли подлога. Иногда вскрывают, чтоб переложить тело в другой гроб или чтобы попрощаться с покойным, прикоснуться к нему. Бывает, что требуют соблюсти обычай и выставить открытый гроб для прощания. Хотя состояние тела может быть разным, иногда оно просто ужасно.

Конца всему этому пока не видно, но задумываться уже пора всем: и матерям в бедной деревне или посёлке, где даже асфальта нету, где деньги на похороны собирают всей общиной, а гроб из-за бедности выставляют для прощания в местной школе или столовой; и землякам погибшего, если они ещё не поняли бессмысленности идущей войны; и начальству — военкомам, гражданским властям, и высшему руководству в Москве… ну на этих меньше всего надежды!

Война — это ведь не всегда орден на грудь, иногда это и обелиск или крест на могилу.