Коса дворовой девки из Чувашии, выдранная в 1842 году помещицей⁠⁠

Экспонат Национального музея Чувашии (муляж, настоящая коса спрятана в специальную камеру, чтобы не портилась от времени).

Коса крепостной крестьянки Татьяны Петровой прилагалась как «вещдок» к уголовному делу уездного суда города Улатӑр о жестоком обращении помещицы Веры Соколовой с крепостными крестьянами. Уголовное дело сейчас хранится в Государственном историческом архиве Чувашии.

В самом документе об истории с помещицей говорилось следующее:

«23 мая 1842 года помещица Соколова из Алатыря своими руками била дворовую 18-летнюю девку Татьяну из села Чирикова Алатырского уезда, таскала её по полу за волосы и выдернула из её головы волосы с кожей, заплетённые в косу».

Во время следствия стало известно, что помещица Соколова систематически издевалась над крепостными, за малейшее неповиновение подвергала их жестоким истязаниям. Следователем было установлено, что в 1842 году в доме Соколовой скоропостижно умерла дворовая девка Анастасия Самойлова от тридцати ударов розгами, совершенных по приказанию помещицы. Несмотря на то, что помещица жесточайшим образом тиранила своих крепостных, серьезной ответственности за это она не понесла — получила лишь предупреждение суда.

Непросто представить, как можно вот так руками содрать скальп. Уперевшись ногой? Однако в описании зверств другой известной своей жестокостью помещицы, знаменитой Салтычихи, читаем:

«Многие убитые ею, по словам свидетелей, не имели волос на голове; Дарья рвала волосы пальцами, что свидетельствует о её немалой физической силе. Знакомые и соседи Салтыковой не раз замечали, что практически у всех крепостных отсутствовали волосы на голове».

Это всё то, что Москва принесла в Чувашию, когда её оккупировала. Любая поддержка Москвы, московских правителей, царей, вождей равна поддержке издёвок оккупантов над населением Чувашии. Сюда относится и недавний Крестный ход возле поселка Елчĕк в честь памяти убитого большевиками царя. Тогда уже не было крепостничества, но население московских колоний как было в неволе, так и оставалось.