Разрушители

Вы помните этот знаменитый отрывок из повести Льва Толстого «Хаджи-Мурат», где он пишет об отношении чеченцев к русским?

Позволю себе привести некоторые цитаты из него:

«Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена…

…Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены; были поломаны и обожжены посаженные стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья и, главное, сожжены все ульи с пчелами…

… Фонтан был загажен, очевидно нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее».

Отрывок приведен мной не полностью, там ещё есть описание человеческих жертв и восприятия всего ужаса русского погрома в горном ауле со стороны чеченского населения. Хочу напомнить, что повесть «Хаджи-Мурат» — история аварского полевого командира — описывает события середины ХІХ века, когда Российская империя вела войну на Кавказе. Это безжалостная характеристика российской колониальной политики, которая опирается на задокументированные факты.

Хочешь — не хочешь, но напрашиваются параллели с современной русско-украинской войной. Я здесь намеренно не касаюсь описания человеческих жертв этой войны — ни с одной, ни с другой стороны. Это отдельная трагическая тема. Хочу сказать несколько слов о материально-хозяйственных, экономических убытках, свалившихся на плечи украинцев. По сообщениям СМИ, отработка методики их подсчёта проводится сейчас компетентными украинскими и зарубежными специалистами. Документальные свидетельства уничтожения и порчи объектов хозяйственного комплекса Украины накапливаются в органах исполнительной власти для предъявления в международные судебные инстанции, которые в будущем предстоит создать общественности и юристам Европы и мира.

А пока что вопрос встает на сугубо эмоциональном уровне: зачем? По какой причине так поступают русские военные? Что за страсть к разрушению всего, до чего они могут достать? Тысячи украинских школ, сотни украинских больниц, бесчисленное множество энергообъектов (специальная придуманная цель военной стратегии российского командующего Суровикина — Генерала Армагеддон, как его называют), магистрали тепло- и газоснабжения, водопровода и канализации, мосты и шоссейные дороги, вокзалы и железнодорожные узлы, заводы и фабрики, жилые дома, объекты культуры, парки и скверы, сельскохозяйственные комплексы. Всё то, что составляет фундамент нормальной человеческой жизни. Можно сказать короче — всё, что видели вокруг, русские разрушали. Они обстреливали, подрывали, выжигали, ломали и давили танками, минировали на будущее, стараясь нанести максимальный урон.

В российском войске, к сожалению, находятся солдаты разных религий и конфессий, что не помешало им с холодным сердцем разрушать храмы и другие культовые сооружения, которые, по идее, должны быть неприкосновенны для людей верующих. Казалось бы, не могут православные рушить церкви, мусульманину не пристало расстреливать мечети. Но, тем не менее, разрушают. Не знаю, есть ли в Украине буддистские Ступы, но, думаю, в ВС РФ нашлись бы буддисты, для которых взорвать и эти священные объекты — раз плюнуть.

Пытаясь разобраться в причинах такой тупой немотивированной злобы и ненависти к плодам чужого труда, я поневоле прихожу к сравнению поведения русских солдат с поведением вандалов, громивших и уничтожавших древнеримские города, когда грабить уже было нечего. В основе такого поведения я вижу желание навредить людям, осмелившимся жить свободнее, зажиточнее и организованнее, чем русский солдат живёт у себя дома. «Ах, так вы не хотите быть, такими как мы? Вы себя лучше считаете? Умнее нас! Ну, тогда мы вам покажем, тогда получайте!»

Кто бы ни победил в этой войне, возвратить всё назад, возродить в прежнем виде уже не получится. «Кто и когда будет всё это отстраивать?» — звучит у меня в голове при просмотре очередного видеоролика с ужасающими разрушениями. Окажись победителем Россия, думаю я, ни желания, ни денег на отстраивание Украины у неё не найдется — и санкции ещё долго никто не снимет, и чего ради ей возрождать завоёванную территорию, если в собственной глубинке развал и бедность от глупости и бесхозяйственности. А в случае победы Украины, даже при солидарной поддержке от друзей и союзников, на воссоздание утраченного хозяйственно-экономического потенциала уйдут годы. Но надежды я всё-таки связываю с Украиной. Там, мне кажется, люди работящие и хозяйственные, с разрухой мириться не станут.

Недавно мне попался документальный военный видеоролик, поведавший о занимательном событии. В одном из прифронтовых городов Донбасса в повреждённую осколками артиллерийских снарядов мечеть пробираются чеченские воины, сражающиеся на стороне ВСУ. Они пришли на Джума-намаз. Видно, что мусульманский храм возведен недавно, строительные работы к началу войны ещё не были закончены, но он уже обрел положенные черты торжественности и благости. Видно, что это не просто строение, это дом Аллаха. И хотя пол под ногами усыпан битым стеклом из стеклопакетов, а вылетевшие из оконных проёмов рамы стоят прислоненные к стенке, это не мешает чеченским ребятам из ВСУ. Они с отрешенными и сосредоточенными лицами читают намаз и слушают хутбу имама-татарина, целиком и полностью полагаясь на милость Господа миров.

У меня мелькает мысль: «И это тоже украинцам придется отстраивать! Украинским мусульманам придется отстраивать мечети — и в Харькове, и в Мариуполе, и в Северодонецке. Над хозяйственностью украинцев часто смеются, но у них на этом направлении нет противоречий с мусульманскими народами — те тоже ценят труд, накопленное имущество, дом и семью. А рачительные хозяева, как и у мусульман, пользуются авторитетом и уважением. Украинцам любой религии непонятна русская жажда к разрушению плодов человеческих усилий. Поэтому, думаю, многие украинцы согласятся с ещё одной цитатой Толстого, которую считаю уместным здесь привести. И пусть меня не упрекают в русофобии.

«О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения!»