Кровавый март 1935-го… Или трагедия мокшанского народа

Публикуем статью, которую нам прислал Човганонь Дониси – кандидат исторических наук (PhD), глава Комитета представителей народа Мокша (в эмиграции), директор Центра финно-угористики имени Анатолия Рябова.

«На глазах цивилизованной Европы кровавые призраки карелов, ингерманландцев, вепсов, удмуртов, марийцев, эрзян и мокшан выходят из могил. Они бродят по просторам континента вплоть до пустынь Афганистана и Туркестана, измученные голодом, холодом и красным террором. И единственные страны в мире, где нельзя говорить правду или плохо отзываться о нынешних правителях Московии, – это Советская Империя и Финляндия», – из выступления народного депутата от фракции «Патриотическое народное движение», лютеранского пастора и ветерана нескольких войн против большевиков Элиаса Симойоки перед парламентом Суоми весной 1935 г.

Описываемые им события не вкладываются в голову здравомыслящего человека: в разгар сталинских репрессий, на волне преодоления последствий тяжелейшего Голодомора от Украины до Поволжья и Казахстана, государственное образование под названием СССР приняли в Лигу наций. Единственные политики, кто выступил против такого необдуманного решения отбелить кровавый большевистский режим, стали наши финно-угорские собратья, которых на родине пытались обличить в «разгуле фашизма». Лишь немногие тогда – в трагические 1930-е гг. – могли публично говорить о злодеяниях красной Московии, о чём свидетельствуют сбережённые в архивах Финляндии газетные подшивки.

Первые целенаправленные «этнические чистки» против представителей коренных финно-угорских народов начались со сфабрикованного чекистами дела «СОФИН». В катке репрессий оказалась национальная элита эрзян (М. Маркелов), удмуртов (К. Герд), коми (В. Лыткин), марийцев (С. Чавайн), зырян (Д. Батиев)… Аресты производились непосредственно после аналогичных процессов в Харькове по делу «Союза освобождения Украины» и в Минске по делу «Союза освобождения Беларуси», только обвинения были изменены из-за региональной специфики: «Связь с эстонскими и финскими дипломатами, шпионаж в пользу этих стран, подготовку терактов».

Не обошла трагическая участь и мокшан, за которыми каратели в кожаных тужурках на «воронках» пришли чуть позже. По воспоминаниям эрзянского просветителя Иллариона Поздяева, «в результате общественное мнение настроили так, что многие вчерашние друзья и товарищи не только отвернулись, но даже стали открыто выступать против, хотя многие из нас были активными партработниками, не замеченными ранее во вредительстве. К сожалению, вся партийная дискуссия в конце концов закончилась традиционным обвинением моих мокшанских коллег в троцкизме. Культ личности, насаждавшийся Сталиным, был очень заразителен и его вирус быстро передавался периферийным партрукам. Мало у кого хватало смелости в той атмосфере потребовать разобраться в правдоподобности обвинения в троцкизме. Подвергнуть это обвинение сомнению означало поставить себя под удар.  Троцкизм был тягчайшим преступлением. Обвиняемого в нём все сторонились как чумного, а защищавшие обвиняемого сами попадали под подозрение».

Весной 1935-го в Саратове, Пензе, Тамбове и Саранске силовые органы СССР взялись за мокшанскую интеллигенцию. Под ударом оказались такие видные деятели, как этнограф и языковед-переводчик Иосиф Черапкин, археолог и нумизмат Богдан Зайковский, историк-фольклорист Павел Галаев, педагог Константин Абодеев, редактор и инженер-новатор Николай Ковалёв и другие, чьи имена уже утеряны в застенках ОГПУ-НКВД. Именно они, несмотря на насаждаемый из московского Кремля «мордвинизм», успешно продвигали среди малограмотного мокшанского населения, особенно сельской местности, мокшанскую идею (мокшень ванф), пытаясь из разрозненного и жившего дисперсно этноса создать модерную нацию, которая могла опираться на свои собственные силы и ресурсы.

Но у судьбы были другие планы. С ускорившемся сворачиванием так называемой политики коренизации, кроме русификации, советский режим не гнушался старых проверенных ещё в Гражданскую войну (1918-1922) методов подавления народного недовольства; на этот раз работали адресно, по каждому «врагу народа» отдельно и очень скрупулёзно. Наиболее яростно инакомыслие среди инородцев в 1932-1937 гг. подавляли: Роман Пилляр (главный саратовский чекист), Андрей Емцов (главный пензенский чекист), Василий Селин (главный тамбовский чекист), Вальтер Ванд и Сигизмунд Вейзагер (поочерёдно главные «мордовские» чекисты).

По утверждению татарского историка и общественного деятеля Камиля Галеева, именно в событиях Великого сталинского террора следует искать истоки нынешнего положения дел всех почти ассимилированных коренных народов Поволжья. «Главная наша общая трагедия – это истребление всего образованного слоя в 1920-1930-е по итогам которого татарский и другие народы оказались обезглавлены. На данный момент мы как лягушка с удалённым головным мозгом, имея спинной, который действует чисто рефлекторно, но рефлексы эти в общем и целом правильные. И стоит понимать, проблема в том, что на одних только рефлексах далеко не уедешь», – неутешителен вывод Галеева.

Но вернёмся к тем, кто и как обезглавил некогда многомиллионный мокшанский народ, оставивший целый кладезь фольклора, удивившего даже финна Хейкки Паасонена. Исходя из ныне доступных архивных источников известно, что активное непосредственное участие в карательных операциях принимали В. Ванд, Р. Пилляр и С. Вейзагер, которые командовали «летучими» отрядами-тройками, выносившие внесудебные приговоры на месте. Вот эти борцы с «национал-буржуазией» и самозваные «строители коммунизма» интересны тем, что, приближая некое «светлое будущее» под знаменем марксизма-ленинизма, собственноручно фабриковали дела о так называемом «Мордовском блоке правых троцкистов и националистов».

Уже в марте 1935-го по их указке были арестованы И. Черапкин, Б. Зайковский, Н. Ковалёв и другие «особо опасные» мокшане. Выполняя сталинский план о зачистке «пятой колонны», куда причислили и наших предшественников, чекисты не гнушались отвратных пыток и казней, без суда и следствия обвиняя (повинных лишь в любви к своему народу и стремлении уравнять его в развитии с эстонцами, финнами, венграми) в различных выдуманных грехах, а затем после оперативно зачитанного скороговоркой приговора расстреливая у стены или в подвале. Так, эти деятели финно-угорского прометеизма стали одной из главных мишеней советского оккупационно-террористического режима!

Массовые карательные операции, по замыслу самого кремлёвского вождя, должны были завершить 20-летнюю борьбу с «социально-враждебными элементами» в СССР. В то же время ни Сталин, ни другие большевистские лидеры (Н. Ежов, А. Вышинский, Л. Берия) не смогли чётко определить критерии «врага», которые на протяжении 1930-х гг. постоянно менялись в результате тактических политических и экономических соображений. Поэтому в советские концентрационные лагеря направлялись новые социальные и национальные группы населения, а пассионариев, как неутомимого просветителя Черапкина, расстреливали.

Вот как о его деятельности отзывался Илларион Поздяев: «Черапонь Осе – один из знатоков мордовских диалектов, автор учебников для мокшанских школ и «Мокша-мордовского словаря», учёный, бывший секретарь газеты «Од веле». Выступал с критикой работ Рябовоня Толя и Петербургски Федора по мокшанскому языку. По стечению странных обстоятельств умер в марте 1935 года. Газета «Красная Мордовия» назвала его «крупнейшим мордовским лингвистом, много уделявшим внимания вопросам истории и этнографии мордвы, старейшим педагогом, выпестовавшим много сотен специалистов, работающих на всех участках социалистического строительства». Наверное, он один из немногих, кто был довольно остр в национальном вопросе: «Мордовия – это будущая самостоятельная республика, не нуждающаяся в помощи русских!» или «Мордовия для мокши и эрзи!» Главным образом Черапонь Осе обращался к молодёжи, призывая её изживать всякое поверхностное, несерьезное отношение к родному языку и литературе».

Справедливости ради следует отметить, что и Ванд, и Пилляр, и Вейзагер, как и «украинские» коллеги Косиор, Успенский и Вяткин, несмотря на заслуги перед красной родиной, были перемолоты жерновами сталинских репрессий. Всех их обвинили в шпионаже: уже во время чисток в рядах НВКД смерть в виде пули нашла своих «героев» из Лубянки, погубивших сотни невинных жизней мокшан. Но вот что особенно бросается в глаза: Черапкин вместе с Зайковским шли по одному уголовному делу и в списках репрессированных их обоих нет, как и в списках реабилитированных.

До сих пор точные обстоятельства смерти неизвестны. Современные же российские «акулы пера» пытаются пройти между капель, говоря, что и Черапкин, и Зайковский, несмотря на свою энергичность, пребывая в самом расцвете сил (50-55 лет), почему-то вдруг «отошли от дел, увлеклись мистицизмом, умерли в промежуток 1933-1935 гг.», по сути затирая настоящую дату «скоропостижной» кончины. Накануне оба мокшанских просветителя не просто были активны – они писали научные работы, проводили раскопки на Среднем Поволжье (городища Нороньщащть и Увек), найдя много фактов не только про существование в домонгольские времена государства Мурунза во главе с династией Мордванов (в некоторых источниках Мордуканов – прим. авт.), но и достав из-под степной земли старые мокшанские деньги времён Хазарии и Булгарии.

Энтузиасты-романтики, мокшанские идеалисты, практически бывшие мозгом нашей нации, не просто канули в Лету – об их подвижничестве долгое время пытались намеренно умалчивать, как в пока ещё РФ, так и вне – за границей. С окончанием Великого террора все книги, журналы и газеты на мокшанском языке (до 80% всей литературы – прим. авт.), в которых упоминались вышеперечисленные «враги советского народа», были изъяты из библиотек, увезены в Москву или уничтожены на месте. Лишь некоторые экземпляры удалось передать финским этнографам, которые передали их на хранение в Национальную библиотеку и Национальный архив Суоми.

Стоит также подчеркнуть, что до сего дня в Саранске, Тамбове, Пензе и Саратове, во всех пределах обширной Мокшень Мастор, остались незахороненными сотни неизвестных и уже забытых жертв сталинских репрессий. «Мордовская Варфоломеевская ночь» длилась целых 3 года и унесла на тот свет элиту, «особо непокорное» талантливое активное меньшинство, которое должно было помочь нашему народу выйти из летаргического сна и стать наконец европейской нацией. Теперь их нелёгкая ноша лежит на нас, поколении военных 2020-х. Так не посрамим же память и наследие предков!