Чуваши в империи ХІХ века

На фоне все более активного поглощения империей пока ещё существующего чувашского народа, когда чуваши заявляют, что их родной язык русский, а также утверждают, что им с русскими делить нечего и что они готовы умереть за империю Кремля, необходимо вспомнить, как, кто и когда начал формировать нынешнее подчинённое и манкуртизированное положение чувашского народа.

Мы собрали и структурировали то, что писали о чувашах различные путешественники и этнографы из Московии и какое будущее для чувашей они желали.

Отношение к соседям

Их базары находятся на дороге в поле, как и многие другие чувашские базары, или торжки. Чуваши не любят прилива посторонних жителей в их селения и чуждаются всякого с другими народами сношения. Частыя сношения с русскими, усиление торговой и промышленной деятельности также изменили во многих отношениях понятия чуваш. Монополия русских на чувашских базарах исчезла: большею частию чуваши сами как заготовляют или закупают в Казани и уездных городах, так и продают на своих базарах нужные для домашнего обихода вещи.

Быт

Когда свадьба, чуваши награждают своих дочерей лучше русских крестьян. Чуваш уделяет дочери от всего, что имеет; он дает ей корову, несколько овец, всех дворных птиц по паре и кибитку с лошадью и со всей упряжью. Дочерей отдают замуж довольно поздно.

Поминки у чуваш бывают четыре раза в год: весной, летом, осенью и зимой. Три раза, как я видела и изъяснила в моих письмах, а четвертый раз весною в семик. В этот день они поминают на могилах покойников, и эти поминки бывают параднее других.

Обыкновенно чуваши привозят с собою на кладбище вино, пиво и разные кушанья. Половину всех припасов кладут и выливают на могилы, а другую половину сами выпивают и веселятся с плясками; даже оставляют на могилах много одежды, рубах, кафтанов и женских нарядов. На эти поминки русских собирается не менее чувашей; первые обыкновенно, по окончании праздника, забирают с собой все, пожертвованное чувашами покойникам.

Хлебом и съестными припасами кормят домашних птиц, а одежду носят сами; впрочем, это делают только бедные из русских мужиков.

В ходе путешествия в Нижний-Новгород, куда я, по Высочайшему повелению, в 1831 году послан для принятия мер к прекращению повальной болезни холеры, я нашел некоторые замечания касательно Чебоксарского уезда и чуваш — холера не проникала к чувашам, чему причиною, вероятно, были их дымные избы. 

Из сочинения Г. Анорова приведу, кстати, маленькое его замечание: чуваши живут несравненно лучше многих русских крестьян. Их деревни суть собрание в одном месте нескольких хуторов, или усадеб. Улиц правильных нет; зато едва ли найдете у русского крестьянина такую чистоту на дворе и такой здоровый воздух, как у чувашина. Постройка их для глаз не красива, но красота и перспектива нужны в городах, а поселянину во всем удобство; у чувашина же все под руками: дом с гумном и всеми анбарами; земля пашенная под боком, а не так, как у русских, иногда верст за 15; лес близко, хлеба вдоволь остается и с значительною продажею на пристанях для обеих столиц; нищих между ими почти нет.

Национальный язык

Хотелось перевести название их месяцев по-русски; но этого чуваши, не зная хорошо русского языка, сделать не умеют; надобно спросить русского священника, знающего хорошо чувашский язык.

Чуваши уверяли меня, что мало понимают читаемое русским священником на их языке Евангелие, — доказательство, что или звуки их мы не можем правильно произнесть, или самый перевод недостаточен. 

Чувашенин никогда не приучится совершенно чисто и правильно произносить наши слова. Как ни бейтесь с ним, вы никогда не заставите его правильно произнести, напр., русское д, особенно в начале слова; у него всегда выйдет т. Я знаю внука обрусевшего чувашина; он не разумеет ни слова из языка своего деда, но роковое д все-таки произносит как т.

Язык чувашский состоит из слов собственно чувашских, татарских и весьма малого числа русских. Чуваши, не имея письма, сохраняют язык свой по преданию. Одному удалению от просвещения надобно приписать то, что язык их с течением времени не обогащается, или не теряется совершенно. 

Последствия жизни в империи

Христианизация

Вступив в пределы чувашской земли, я был приятно изумлен переменою, которую всего меньше надеялся в ней встретить. Вообразите: в Петровки, т.е. в то время, когда полуязычествовавшая чувашская земля праздновала одно из важнейших своих торжеств и приносила богам наиобильнейшия жертвы, — в это время я видел богослужение с поклонами в христианской церкви.

Обращенные в христианство (около 106 лет тому назад) не силою убеждения, но по принуждению, они не имели ни малейшего понятия об истинах нашей религии. Они крестились сами, крестили детей своих, в случае болезни исповедывались и приобщались Св. Таин, вовсе не понимая, что делают. 

Они видели в священниках доносчиков, врагов, преследователей своих; и самыя законные действия их они перетолковывали по-своему, давали им другой смысл. Надобно, впрочем, сказать, что вообще русские с самого покорения здешней стороны, вероятно, очень не кротко обходились с чувашами. От того последние старались, сколько возможно, удалиться от внимания победителей. Они селились как можно далее от больших дорог, от судоходных рек, у какого-либо грязнаго ручья и все непременно по скатам двух ложбин. Почти каждое чувашское село расположено так, что Вы приметите его только тогда, когда носом уткнетесь в него. Скрывать от русских дорогу к селам и деревням чувашским считалось долгом, делом чести каждого.

Но вот после многих остановок, объездов, переездов и заездов, Вы попали наконец в деревню, через которую лежит Вам путь.

Едва Вы переехали за околицу, как ребятишки, игравшие на улицах, стремглав бросаются по домам с криком: вырас! вырас! (русский! русский!).

В одно мгновение все ворота заперты, все двери затворены, нигде не видно души человеческой; вся деревня точно вымерла от моровой язвы.

Русификация

Чуваши, живущие на больших дорогах, уже сделались умнее или, как они говорят, обрусели. 

Коштаном называется тот чувашин, который в деревне всех бойчее и хорошо знает русский язык. Они всегда посылают коштана хлопотать по делам деревенским и во всем с ним соглашаются.

О бирках, то есть чувашских буквах, и тамги, не имеют они и понятия; а кто знает писать и читать по-русски, того называют тиек, т.е. писарь.

Верста, по-чувашски «сехром». Они не мерят дорогу по-своему, но считают нашими верстами и знают, что прежде была верста в 700 сажень, а теперь пятисотенная. Телюксель чалаш 700, сицесель-чалаш 500 сажень.

Тот из них почитается образованнейшим, кто езжал по большим дорогам, возил русского на Нижегородскую ярмарку, бывал в уездном или губернском городе, или от Чебоксар до Рыбинска тянул лямкою судно.

Чувашлята, как и русские мальчики, принимаются за книгу неохотно, но зато чуть ли не скорее русских привыкают к ней. Через год они приучаются бегло читать и свободно объясняться по-русски.

Действительно, теперь весьма немногие из чуваш вовсе не знают нашего языка. Многие объясняются на нем так свободно, что только привычное к их говору и разборчивое ухо может признать в них чуваш. Даже хир-арым, женский пол, все еще чуждающийся русских и весьма мало имеющий с ними сношений, не совсем чужд некоторых познаний в нашем языке. (Справедливость требует однако же заметить, что чувашки только затверживают русския слова, но соединяют их по-своему, потому что наше словосочинение им вовсе не дается. Оттого понимать их иногда бывает очень трудно.

Недостаток этот происходит, по моему мнению, оттого, что они стали учиться по-русски уже во взрослом возрасте.)

Досом называет чувашенин человека, которому дал обет неразрывной дружбы. Надобно думать, что первоначально досящиеся, давая обет дружбы, дарили друг друга тем, что каждый имел у себя лучшего, и тем символически выражали свою готовность жертвовать для доса всем.

Таким образом взаимные дары составляли обряд при заключении дружбы. 

Под влиянием русских, умевших как из дурных, так и из хороших свойств чуваш извлечь свои выгоды, обряд этот потерял свое первоначальное значение.

Русский купит, бывало, какую-либо безделку, напр., плисовую шапку, шелковый кушак либо двухрублевый армяк и спешит с этим подарком к богатому чувашенину; а тот в простодушной уверенности, что это самая лучшая вещь у его друга, дарит ему один или два лучшие улья пчел, лошадь, корову или какую-нибудь другую ценную собственность. 

Наконец чуваши увидели, что русские их приятели вовсе не досы, что они под священным именем дружбы скрывают корыстные виды, и стали воздавать им al pari, или вовсе не доситься с ними. Таким образом досы существуют теперь только по имени; и я убежден, что знаменитая фраза: «друзья мои! нет более друзей на свете», первоначально произнесена была на чувашском языке каким-нибудь разочарованным «Василием Ивановичем», и произнесена следующим образом: «досы мои! ни в цивильском, ни в ядринском, ни в буинском, ни в курмышском, ни даже в чебоксарском уезде — нет более досов! Русские истребили, уничтожили, стерли их с лица земли приятелей не сивухой, не мартовским пивом, не мореным медом, но чаем, белым вином, французской и кизлярской водкой». 

С чего русские вздумали называть чуваш Василиями Ивановичами? Может быть, эта кличка происходит и от того, что священники первоначально давали новорожденным чувашлятам общеупотребительнейшия и известнейшия имена. А какое имя употребительнее Василия и Ивана?

Последний предел, к которому стремится их честолюбие, составляют родственные связи с русскими — у чувашей есть обычай отдавать дочерей замуж непременно в чужие деревни. 

Отдать дочь за русскаго, или женить сына на русской — это верх благополучия для чувашенина-аристократа.

Таким образом, само время готовится окончательно решить бывший во дни существования библейского общества предметом сильнаго спора вопрос: можно ли совершенно обрусить чуваш, черемис и другие небольшие народцы, живущие в России и уже исповедующие христианскую веру? В настоящее время не иначе уже можно отвечать на этот вопрос, как утвердительно; можно т.е. предполагать, что некогда они совершенно забудут и свой язык, и свой образ жизни, тем более что элементы этой жизни и сами по себе скудны, и не имеют ни малейшей связи ни с настоящею их религиею, ни с историческими их воспоминаниями.

Литература:

1. А. Фукс, К. Фукс. Записки о чувашах и черемисах Казанской губернии. Казань, 1840 г.

2. Чувашская старина

Василий Сбоев. Исследования о инородцах Казанской губернии. Заметки о чувашах (Письма к редактору «Казанских Губернских Ведомостей»), 1851 г.

3. Статистическая записка о народах, населяющих Саратовскую губернию. 

См. Московский телеграф, 1833, № 13. (Стат. описание Саратовской губернии Л. Леопольдовым. 1839, стр. 41.)

4. (Заволжский муравей, 1832, № 20.)

5. Чуваши, их происхождение и верования. О. И. Сенковский. т. VI-1895 г.