«Языковое разнообразие» по-путински: кто виноват?

При власти Путина стали исчезать не только языки, и без того находившиеся на грани исчезновения, но и языки народов, именами которых названы соответствующие республики. Может быть, виной тому стал разгром национального образования в этих республиках, осуществленный с подачи Путина в 2017 году, когда из обязательных программ их государственных школ было изъято изучение местных государственных языков данных республик? Разбирается колумнист «Idel.Реалии» Харун Сидоров.

Вообще, учитывая, специфическое, скажем так, отношение Путина к своим словам, у многих в мире давно сложился подход: смотреть не на то, что он говорит, а на то, что он делает. Это будет разумно и в этом случае, ведь разница между его заявлениями о необходимости сохранения в России языкового многообразия и поддержки национальных языков и реальной государственной политикой, проводимой при нем, радикальная. Причем, это следует из заключений и данных российских же экспертов и переписей.

Так, в интервью от 2020 года заведующая лабораторией исследования и сохранения малочисленных языков Института языкознания Российской Академии Наук Ольга Казакевич констатировала, что за последние десятилетия коренные народы России утратили десять языков. Причем, судя по приведенным ей данным, четыре из них исчезли именно в годы правления Владимира Путина: западномансийский, керекский, орочский, восточномансийский. Еще пятнадцать языков на момент того интервью находились на грани исчезновения: алеутский, бабинский саамский, водский, ительменский, йоканьский саамский, караимский, колымский юкагирский, крымчакский, уильтинский (орокский), медновский алеутский, тазовский, тофаларский, тундровый энецкий, чулымско-тюркский, южноселькупский.

Впрочем, официальным российским лицам, рассуждающим о сохранении языкового многообразия, как ни странно, выгодно делать это на примере подобных исчезающих языков. Ведь как бы печально это ни было, сохранить языки с количеством носителей от 2-х, как в случае с алеутским (по состоянию на 2020 год), до 20-ти, как в случае с чулымско-тюркским языками, объективно сложно. А это позволяет, с одной стороны, пафосно заявлять о необходимости сохранения подобных языков, с другой стороны, разводить руками — мол, очень хотели сохранить, но не получилось. Что поделаешь, такое нам досталось наследство, да и вообще во всем мире подобные языки находятся под угрозой исчезновения.

А вот о чем российским официальным лицам, начиная с первого, крайне невыгодно говорить, так это о том, что в России происходит с языками относительно крупных народов, имеющих объективно неплохой потенциал развития. Например, с языком второго по численности народа России — татарского, положение которого автоматически дает понимание, что происходит с языками народов поменьше. За 11 лет между последними двумя переписями населения количество говорящих на татарском языке в России сократилось с 4 млн 281 тыс. до 3 млн 261 тысяч, то есть на 1 млн 20 тысяч человек или на почти 24%.

Далее, если в 2010 году насчитывалось 392 тысячи носителей мордовского языка (в который в России официально включаются эрзянский и мокшанский языки), то по переписи 2020 года только 220 тысяч, то есть на 56%. И это у народа (или группы народов), обладающего своей республикой…

А что же такого произошло, что при власти Путина стали исчезать не только языки, и без того находившиеся на грани исчезновения, но и языки народов, именами которых названы соответствующие республики? Может быть, виной тому стал разгром национального образования в этих республиках, осуществленный с подачи Путина в 2017 году, когда из обязательных программ их государственных школ было изъято изучение местных государственных языков данных республик?

Сам Путин в разговоре с татарским режиссером Айдаром Заббаровым сказал следующее: «То, что Вы говорите, это очень важно, потому что был момент, когда после развала Союза у нас в России очень многое, к сожалению, было утрачено с точки зрения поддержки национальных языков».

Опять, оказывается, виноват «развал Союза»… И это при том, что после него в том же Татарстане в условиях какого-никакого, но республиканского суверенитета татарские язык и культура активно возрождались. А потом к власти пришел Путин и почти сразу принял в 2002 году поправки в закон о языках народов России, которыми запретил им использовать удобную им графику, обязав перевести все языки на кириллицу. И исчезновение татарских вывесок на латинице в Татарстане, где они были своего рода символами национального возрождения 90-х, стало первым шагом к тому, что происходит с татарским (да и другими нерусскими языками) сейчас.

Впрочем, в одном с Путиным можно согласиться. Но не в том, что в нынешнем упадке языков нерусских коренных народов виноват «развал Союза», а в том, что при его власти положение их языков стало хуже, чем было даже при СССР. Причина лежит на поверхности: хоть при достаточно лицемерном интернационализме в Союзе также внедрялся язык «старшего брата», но все-таки всем его народам не внушалась мысль, что они русские.

Автор этих строк, будучи ребенком, учился в одной из «русских школ» Баку и хорошо запомнил, как в его класс в начале школьного года по ошибке, вместо соседней азербайджанской школы, перевели ученика, чья семья переехала в новый район, и он вообще не знал русского языка даже на уровне, позволяющем общаться с учителем и одноклассниками. В ситуации быстро разобрались и мальчика перевели в соседнюю азербайджанскую школу. Это было при том Союзе, на развал которого периодически сетует Путин, а теперь вопрос: возможно ли в путинской России, чтобы учащийся школы в любой из российских республик из числа ее титульного населения учился и говорил на своем родном языке, но не знал русского? Нет, невозможно, так как на обязательности изучения русского языка при необязательности изучения республиканских государственных языков настоял сам Путин. Поэтому повсеместной является прямо противоположная ситуация, когда представители нерусских народов, учащиеся и говорящие на русском, в своих республиках не знают своих языков. Вот такая защита языкового многообразия на деле, а не на словах.