Проскочить между медведем и пандой

Меня тоже пугает гипотетическая «случка» РФ с КНР. От неё, впрочем, во всём мире никто ничего хорошего не ждёт. Возможно, что и сам Путин, силящийся сделать могучую КНР своим союзником, понимает опасность неминуемого попадания в зависимость к расчётливым и безжалостным ханьцам. У Путина давно уже поле манёвра перманентно сокращается, так что удивляться его «любви» к товарищу Си не стоит.

Уже давно не секрет, что все органы китайской власти (Всекитайское собрание народных представителей (ВСНП), Председатель КНР, Государственный совет, Центральный военный совет КНР) действуют слаженно, жёстко, по заранее утверждённой программе. Им абсолютно чужды сантименты и какая-либо эмпатия вроде альтруистского «пролетарского интернационализма», которым грешил СССР. А цель Пекина уже давно понятна любому здравомыслящему человеку. Это — мировое экономическое господство. Культ коммунистического (а на самом деле исповедующего государственный коммунизм, постепенно переходящий в экономический империализм) великодержавия хорошо просматривается в схеме экономических взаимоотношений Пекина с африканскими государствами. Начав в 90-х гг. прошлого века движение в Африку с красивых лозунгов и обещаний инвестиций, китайские представители скоро показали своё истинное лицо. Приходя в какую-либо африканскую страну, они скупали всё мало-мальски перспективное в коммерческом отношении — в производстве, в с/х, в добыче полезных ископаемых, среди объектов инфраструктуры. Приобретали доступ к стратегическим активам страны в виде её брендов, технологий, распределительных сетей, захватывали рынки. Бизнесмены из Поднебесной завозили китайские товары в огромном количестве, убивая при этом даже зачатки местного производства. Экономический потенциал развивающейся африканской страны использовался в основном как ресурсная база и рынок сбыта для китайских товаров.

За последние 20 лет торговля между Китаем и Африкой неуклонно росла, и в 2022 году достигла рекордного уровня в 282 миллиарда долларов США. На 8-й Министерской конференции Форума по китайско-африканскому сотрудничеству в 2021 году Китай объявил о создании «зелёного коридора» для импорта африканской сельскохозяйственной продукции. По данным Министерства коммерции Китая, он остается крупнейшим торговым партнёром Африки на протяжении 14 лет подряд.

Пример сотрудничества можно проиллюстрировать на примере анчоусов, пойманных в Индийском океане, а затем обработанных, высушенных и упакованных на заводе Huawen Food (Kenya) Export Processing Zone Limited — китайской компании, расположенной в Кении. Много ли здесь выгоды для Кении? Думаю, не очень, но упускать даже такую возможность развития экономики эта страна не может себе позволить. Приходится соглашаться на то, что есть. Вот такой взаимовыгодный экономический обмен на китайский лад. Не брезгуют при этом китайцы и такими неджентльменскими способами достижения своих целей в африканских странах-«партнёрах», как подкуп должностных лиц, промышленный (и не промышленный) шпионаж, варварская эксплуатация недр и с/х земель и пр. Одним из основных факторов интереса Китая на Африканском континенте является, конечно, доступ к природным ресурсам. Однако, независимо от наличия ресурсов, в сотрудничестве Китая с африканскими странами важную роль играет также инфраструктура, финансовый и телекоммуникационный секторы, причём заходят на эти рынки только государственные компании Китая. Как видите, это обыкновенный экономический империализм, хоть и под красным китайским знаменем.

Если поверить китайским бравурным донесениям с экономического фронта, то картина вроде бы демонстрирует обоюдный успех и выгоду такой экономики. Но если отследить китайскую модель проникновения на примере РФ и вспомнить наш Дальний Восток, то цена такой экспансии станет более понятной. Ведь в некоторых местах после плодотворной работы китайских сельскохозяйственных и лесопромышленных организаций остаётся лунный ландшафт и отравленная вода и почва, подлежащая по российским санитарно-экологическим нормам трудоёмкой рекультивации, а то и вовсе выведению из сельхозоборота.

На Дальнем Востоке РФ работают большие китайские компании, которые вырубают и вывозят лес, разрабатывают и добывают нужные ископаемые, ведут сельскохозяйственную деятельность. Им пытаются сопротивляться небольшие кучки местных «патриотов», но их протест слишком уж маргинален — влияние китайских инвестиций на местную экономику становится все более мощным. Большинство жителей так или иначе зависят от этих денег, потому протесты массовыми не становятся.

Жители Дальнего Востока замечают, что человеческий поток в Россию со стороны Китая растёт в геометрической прогрессии. Форпостом проникновения китайской туристической, а следом экономической экспансии в Сибирь стал, в частности, Иркутск. За туристами приходят бизнесмены, которые строят в приграничье магазины, гостиницы, скупают земли и вырубают сибирскую тайгу. Всё чаще настоящими хозяевами этих краев чувствуют себя совсем не граждане России.

Согласно подсчётам местных властей, в 2018 году озеро Байкал, расположенное на границе Иркутской области и Республики Бурятия, посетило около полутора миллионов туристов. Подавляющее большинство — из Китая. Сегодня в Иркутске можно зайти в любой супермаркет и увидеть там толпу китайских туристов. Китайцы скупают кондитерские изделия, очень любят шоколад, зефир и орехи.

В Сибири, от Дальнего Востока до Урала, живут 37 миллионов человек — на 78 процентах площади страны живут 25 процентов ее населения. Это примерно два-три не очень больших китайских города. Так что в Сибири страх перед «жёлтой угрозой» вполне обоснован. Экономическая экспансия происходит — это факт. У китайцев есть деньги, а российское законодательство разрешает покупать здесь земли всем, кто захочет. Китайцы этим правом активно пользуются — местные жалуются, что цены на землю за несколько лет выросли в разы, и покупают её именно китайцы. Появились отели, магазины, рестораны, в которые россиян просто не пускают.

Официальная Москва, оказавшись в международной изоляции, просто вынуждена идти на сотрудничество с Пекином. И условия в этой игре диктует последний. Поэтому особой надежды на федеральный центр нет — местные понимают, кто доминирует в регионе. К тому же, на фоне китайской экспансии на Дальнем Востоке и в Сибири начинают активизироваться национально-освободительные движения и расти сепаратистские настроения.

И с каждым днём национальные противоречия нарастают, а отрешённость от Москвы становится всё острее. Вместо того, чтобы учесть действительное положение вещей и проводить децентрализацию, Москва всё больше ограничивает автономию своих субъектов. Примером может служить закон о языке, фактически насильственно русифицирующий коренные народы России. На эту крайне непопулярную русификаторскую политику налагается недовольство распределением ресурсов, предоставляемых регионами. К примеру, Якутия, другие республики РФ, ощущающие на себе интерес Китая, да и вся Сибирь в целом могли бы полностью обойтись без Москвы. Коренные народы, населяющие эти территории, считают, что Москва их просто обирает и при этом ничего не предлагает, поэтому и политическая элита республик наверняка задумывается о своей дальнейшей судьбе. Подобные мысли есть и у оппозиционных политиков, но координация действий первых и вторых для совместной защиты от китайского империалистического дракона маловероятна, хотя полностью исключать такую возможность не следовало бы.

Мусульманские республики Поволжья на примере уйгуров Синьцзян-Уйгурского АО КНР хорошо знакомы с методами насильственной унификации национальной культуры и мусульманской религии. И мало кому из граждан национальных республик РФ придётся по душе оказаться в китайском концентрационном лагере «перевоспитания». Поэтому не только в Сибири, но и в Поволжье к «экономической дружбе» с китайским драконом относятся с оглядкой, если не с опаской. Но решают этот вопрос не местные хозяйственники и тем более не национальные элиты (легальные и нелегальные), а федеральный центр, у которого свои взгляды.

Казалось бы, на карте между Татарстаном и Башкортостаном с Китаем лежит Казахстан, который, во-первых, с КНР дружит, а во-вторых — «за просто так» китайцам его не проглотить. Но кто его знает, как поведёт себя Китай, если Путину удастся надолго аннексировать украинские земли, создав неблагоприятный для демократических государств прецедент расширения территорий. Не захочет ли в таком случае Пекин от экономической экспансии перейти к перетягиванию под свой жесткий политический контроль и других государств? Вначале действуя мягкой силой, а потом … помните, как сказал Путин: «нравится — не нравится…» И не станет ли такой жертвой Казахстан?

Жить рядом с агрессивным соседом никому не хочется. Но и в тоталитарной России нормальной жизни не будет. Если даже она останется в неизменном виде, то вОйны будет вести постоянно, глубже и глубже погружаясь в привычное для России имперско-фашистское болото. Имперский Молох будет требовать жертвоприношений в виде юношей призывного возраста, будет высасывать миллиардные налоги и сборы из бюджетов тех же РТ, РБ, истощая жизненные силы коренных народов.

Спасение от такой унылой перспективы возможно на пути создания Конфедерации Свободного Идель-Урала — союза государств Поволжья по типу Евросоюза. Эта модель позволит заручиться его субъектам поддержкой мирового сообщества, создать коллегиальные органы управления на экономическом, финансовом, культурном и других направлениях. Поможет найти способы договориться с соседями о создании экономического коридора к внешним международным границам. Сегодня у этой идеи есть противники как среди официальных властей в республиках РФ, так и в среде оппозиционных политиков национально-демократических взглядов, поэтому ещё предстоит большая работа по пропаганде проекта. Главное здесь — никого не тащить в Идель-Урал силком. Насущные проблемы государственного строительства в новых свободных республиках сами приведут их элиты к пониманию рациональности такого союза, позволяющего отстаивать свои интересы в противостоянии и с Москвой, и с Пекином.